Незадолго до выхода «Зебры», Андрей Бледный остроумно заметил в своём
ЖЖ: «Новый альбом получился более жестким и одновременно более лиричным,
чем предыдущий. Более коммерческим и менее форматным».
Всё так.
Даже
не понятно, кто обрадуется (или рассердится) на новую пластинку больше.
Люди, полюбившие «25/17» за «Бейся!» и «Будь белым-2» и ждущие
продолжения этой истории, или те, кто заслушал «На городской карте» и
«Долго-долго».
Я-то «25/17» люблю и за то, и за другое, и за
третье, мне проще. Впрочем, есть даже не надежда, а небезосновательная
уверенность, что людей с равной благодарностью воспринимающих омскую
команду и в её лирической ипостаси, и в брутально-агрессивной –
большинство.
Объяснение тому простое – Бледный и Ант, и в
нежности к миру, и в ярости к нему – очень органичны. А запрос на людей,
которые могут с равной убедительностью и прошептать «Давай будем жить с
тобой долго-долго», и прокричать «Огонь! – избавит золото от примеси!» -
всегда будет велик. (Недаром «25/17» с почтением относятся к Высоцкому –
он как раз в этом смысле едва ли не идеальный пример).
Одинаковые и ровные быстро становятся нелюбопытными. Всерьёз люди интересуются только сложносочинённым и разным.
Тем
более, что у «25/17» есть множество убедительных песен, где лирическая и
брутальная ипостаси слиты воедино – скажем, «В городе, где нет метро».
Или ироническая и брутальная ипостась – как в случае с хитом «Никто не
сможет меня остановить».
Надо заметить, что Бледный, насколько мы
помним, в разы агрессивней, чем Ант (мы о творчестве говорим, если кто
не понял). Ант же куда более, в самом широком смысле, улыбчив.
Но
слишком простым ходом было бы сказать, что с тех пор, как Ант
полноправно пришёл в «25/17», начало происходить взаимовлияние
фронтмэнов группы. В том смысле, что Бледный стал чаще обращаться к
лирике, а, в свою очередь, Ант может позволить себе не «бросать косые
взгляды» и с первобытным бешенством кричать «Огонь!» со сцены (настолько
убедительно, что с трудом сдерживаешь себя от огорчительных для «01»
поступков).
Нет, всё ещё сложнее, что и продемонстрировала нам «Зебра».
Для
начала заметим, что здесь мы реально имеем дело с альбомом, а не со
сборником песен. (Так и просится на язык ввернуть, что в случае «Зебры»
есть и «концепция», и «мессидж», но мы сразу соберём эти слова в совок и
выбросим).
Первый трэк («Ч.б.») – как, к слову, и на прошлой
пластинке, - задаёт тональность: «На территории всей страны дальше
действовать будем мы».
Пафоса в этих словах ровно столько,
сколько надо. Я не раз про это говорил, и повторю ещё раз: так
сложилось, что «озвучить» целое поколение людей в «нулевые» пришлось
русским рэп-музыкантам. Не всё, подчеркну, поколение – за всё никто не в
состоянии ответить, но огромную его часть.
И то, что для моего
(1970-1980 гг. рожд.) поколения выполнили БГ, Цой, Кинчев, Шевчук,
Борзыкин, Ревякин, «Хроноп» и «Ноль», для следующего поколения сделали
Ноггано, Гуф, «Каста», Нойз МС, «25/17», вся их «Засада» и отчасти Вис
Виталис (ориентированный всё-таки на людей чуть более старшего
возраста).
Все они «проговорили» и «выговорили» более чем
адекватным поколению языком его самость, его сущность, его суть. В
каком-то смысле дали поколению словарь. Потому что на языке, при всём
уважении, Кинчева, ныне происходящее вокруг уже не объяснишь.
В
«Ч.б» Бледный понимает, что им «…многие не рады, боятся как черти
ладана», - и тут же поясняет: «многих нам не надо, свои поймут главное».
Мне, признаюсь, хотелось бы, чтоб этих «своих» обнаружилось в количестве, хорошо различимом на земле с любой небесной высоты.
Бледный
в «Ч.б.» очередной раз ставит всё на свои места для политкорректных
любителей мутить в мозгах: «Когда позвоночник гнётся - как из пластика, /
вместо креста Христа мерещится свастика. / Больше русских детей! - ведь
было бы странно, / если б я думал о демографии Таджикистана».
И
ведь можно смело предвидеть, что тут тоже иные увидят нетолерантность. В
странном мире мы живём всё-таки. В этом мире на одну чашу весов можно
положить такое милое и невинное, столь часто употребляемое
словосочетание «русский фашизм», а на вторую – страшную, просто
ужаснейшую строчку про «демографию Таджикистана», и она сразу перевесит,
автоматически определяя её автора как злодея, не так ли?
Вторая вещь, «Берёзовая», устанавливает очередные маяки для тех своих, что заблудились.
«А
есть места тайные, покрытые тиной, / где нет вай-фая и не ловит
мобильный. / Там в зарослях камыша запутаться может душа. / Воздуха
полную грудь, к свету греби, поспешай. / Чтобы не попасть в чужие сети -
будь внимательным, / утонуть может любой – даже спасатель. / Кто верит в
Бога – тот выплывет, выстоит. / Моя семья всегда ждёт меня на
пристани».
Что до меня, то ясности, переходящей в патетику, в
этой песне чуть больше, чем мне хотелось бы. Но, с другой стороны,
наверное, нужно, чтоб то, о чём здесь говорят парни из «25/17» – кто-то
сегодня говорил вслух и внятно.
От этой вещи – прямая дорогу к
убойному трэку «Просыпайтесь!», с весёлыми картинками нашего
жития-бытия: «Прострелить башку может мент в супермаркете./ Несогласных
под пресс – кровью харкайте!», «Двести восемьдесят два – статья, как
Домоклов меч. / Для порядка, на показ крепостных надо сечь».
И здесь, наконец, возникает – нет, не противоречие, – а размышление о том, как нам выбираться из этого муторного времени.
Потому
что сначала Бледный говорит: «Нам есть, что терять, братья и сёстры,
просыпайтесь, пока не поздно!» А потом, в следующей песне вступает Ант:
«Я не хочу воевать, даю слово переплавить меч в распятье». А шестым
трэком идёт мощнейший ремикс цоевской «Мама, мы все тяжело больны», где,
в частности, поётся, что «И если к дверям не подходят ключи, то вышиби
двери плечом».
От плеча – до меча путь недолог, надо понимать. По крайней мере, куда ближе, чем до распятия.
«Ты должен быть сильным, быть независимым – бейся, иначе зачем тебе быть?» - перефразирует Цоя Бледный.
И
в седьмой вещи альбома («Ржавчина») Бледный прямо говорит: «Правда у
каждого своя, я согласен, / но язык силы всем предельно ясен».
Это
вовсе не значит, что Бледный проповедует исключительно язык силы. Это
значит, что он понимает, каким образом устроен мир вокруг, и на что этот
мир реагирует.
Но, странная вещь, никакого диссонанса между тем,
что произнес сначала Ант, а потом Бледный – нет вовсе. И даже не
хочется объяснять, почему. Если перетирать это в словах – потеряется
самое важное.
Мы лучше вернёмся к тому, с чего начали разговор.
Человек
ценен не тем, что он линеен, и легко увязывает концы с концами. В
человеческие сети конечная истина не ловится, сколько бы мы их не плели.
Человек
ценен глубиной своих сомнений. И самый страшный вопрос к себе может
оказаться куда более важным, чем самое глубокомысленное объяснение себя.
Во
второй, лирической, части этой пластинки Бледный и Ант задают куда
больше вопросов, чем дают ответов. В этом смысле показательны и «Птица»,
и «Бесконечное одиночество», и более всего жуткая вещь «Пожизненно» - о
человеке, ошарашенном тем, что получил пожизненный срок жизни на земле.
И
кажущихся, и реальных противоречий в лирической части, наверное,
стократ больше, чем в первой, брутальной. Но то и радостно! Потому что к
финалу пластинки неизбежно понимаешь, что ты имел дело с реальными, из
плоти и крови, одновременно и уверенными, и сомневающимися, и злобно
бросающимися в жизнь, и с ужасом вглядывающимся в неё – живыми людьми.
Завершается
всё, как и положено, жизнеутверждающей вещью «Давай, делай!» А как
иначе, надо что-то делать - даже если мы на пожизненном здесь…
Такая
вот история. Назвали «Зеброй», а про маленькую лошадь ничего не спели.
Только про человека… То попадающего в засаду, то вырывающегося из неё.
…Да,
чуть не забыл. Моя самая любимая песня на пластинке – «Снайпер»; Ант, в
отличие от большинства рэперов замечательно умеет петь; и более всего я
бы хотел, что эта группа выступала с живой командой. Потому что им не
только есть, что сказать – но и что сыграть.
Незадолго до выхода «Зебры», Андрей Бледный остроумно заметил в своём
ЖЖ: «Новый альбом получился более жестким и одновременно более лиричным,
чем предыдущий. Более коммерческим и менее форматным».